Classical Symphony, Op. 25

 

Состав оркестра: 2 флейты, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 2 трубы, 2 валторны, литавры, струнные.

История создания

 

Классическую симфонию Прокофьев писал на протяжении 1916—1917 годов.

Закончив оперу «Игрок», композитор обратился к крупному со­чинению иного жанра, иной, совершенно неожиданной для него стилис­тики. Уже приучив слушательскую аудиторию и коллег-музыкантов к своему эпатирующему, «хулиганскому» стилю, он удивил всех, создав произведение классически ясное, по-моцартовски солнечное.

Еще в 1916 году им был сочинен гавот, ставший впоследствии третьей частью сим­фонии, тогда же были сделаны кое-какие наброски первой и второй час­тей.

Но основная часть работы была проделана летом 1917 года, когда Прокофьев поселился в дачном поселке под Петроградом. Гуляя по по­лям, он обдумывал тематический материал и композицию симфонии.

•  

Это был в его практике первый случай сочинения без инструмента.

«До сих пор я обыкновенно писал у рояля, но заметил, что тематический мате­риал, сочиненный без рояля, обычно бывает лучше по качеству. Пере­несенный на рояль, он в первый момент кажется странным, но после нескольких проигрываний выясняется, что так и надо было сделать», —

писал композитор.

Появление названия он объяснял следующим обра­зом: «Во-первых, так проще; во-вторых — из озорства, чтобы подраз­нить гусей, и в тайной надежде, что в конечном счете обыграю я, если с течением времени симфония так классической и окажется».

 

Классические увлечения давно были не чужды композитору.

Еще бу­дучи в дирижерском классе Черепнина в консерватории, он увлекался венскими классиками. Теперь же ему захотелось сочинить симфонию в духе Гайдна.

«Мне казалось, что если бы Гайдн дожил до наших дней, он сохранил бы свою манеру письма и в то же время воспринял кое-что от нового». Так и было задумано композитором — скромная фактура и прозрачная оркестровка в стиле Гайдна и Моцарта должны были соче­таться в новом произведении с «налетом новых гармоний».

Состав оркестра Прокофьев выбрал самый скромный — двойной, без тромбонов и тубы, без так называемых видовых инстру­ментов.

Вместе с тем, музыка эта не так уж проста — возможно, это своего рода спектакль, из тех, что мы слышим в Четвертой Малера? Толь­ко, конечно, более легкомысленный и беззаботный.

 

К началу осени новая симфония была полностью написана и оркест­рована. На авторской партитуре стоит дата окончания — 10 сентября.

Автор посвятил ее товарищу консерваторских лет, с которым был осо­бенно близок в те годы, впоследствии крупнейшему музыковеду — един­ственному академику этой профессии — и плодовитому композитору Б. В. Асафьеву.

Премьера симфонии состоялась незадолго до отъезда Прокофьева на несколько лет за границу, 21 апреля 1918 года в Петро­граде под управлением автора.

 

Музыка

Симфония начинается громким аккордом всего оркестра, после которого взбегают вверх пассажи флейт, кларнетов и струнных — как будто взвива­ется занавес и начинается представление, возможно — кукольное... Глав­ная тема сонатного аллегро — легкая, подвижная, в прозрачной оркест­ровке. Побочная носит комический характер благодаря сочетанию широких и легких скачков мелодии скрипок (авторская ремарка — с элегантностью!), с неуклюжим аккомпанементом фаготов и внезапно врывающимися вал­торнами. В разработке несколько сгущается фактура, озорная побочная на миг оборачивается грозной... но это не настоящее — все проносится в неудержимом вихре, как карнавальное шествие. И два заключительных такта, почти точно повторяющих начало, опускают занавес.

Ларгетто написано в ритме полонеза, но его характер скорее напоми­нает изящный старинный менуэт, которому, собственно, и место во вто­рой части гайдновской симфонии. Мелодия украшена трелями — так и видятся кавалеры в напудренных париках, дамы в фижмах с мушками, жеманно приседающие в такт музыке. Средний раздел части более взвол­нован, музыкальное развитие приводит к яркой кульминации, но в реп­ризе трехчастной формы возвращается движение чуть чопорного танца.

Третья часть имеет название — гавот. Это танец с размашистыми дви­жениями, широкими мелодическими ходами, яркий и жизнерадостный. В среднем эпизоде на фоне гудящего аккомпанемента, имитирующего звуки волынки, звучит незатейливый плясовой мотив. (Много лет спус­тя композитор использовал эту музыку в балете «Ромео и Джульетта».)

Искрящийся, стремительный финал, как и первая часть, написанный в сонатной форме, возвращает к ее безостановочному кружению. Тан­цевальные по характеру темы, прозрачность оркестровки, ясность формы как бы подытоживают «классичность» симфонии, подтверждая ее название.

Л. Михеева